Форум

к.и.н. В.Г.Хандорин

А.В. Колчак, единство России и союзники

На примере политики Российского правительства Верховного правителя адмирала А.В. Колчака ярко прослеживается бездоказательность инсинуаций псевдопатриотических публицистов коммунистической направленности об «антинациональности» Белого движения. В своем полемическом раже отдельные из них без единой ссылки на документы (что и неудивительно, поскольку к данной теме оные «исследователи» не имеют никакого отношения) договариваются до обвинений в адрес белогвардейцев и персонально их вождя в «продаже Родины» и даже…в шпионаже в пользу Англии. Однако факты и документы – упрямая вещь.
В условиях фактического распада Российской Империи после революции и изменнического сепаратного Брест-Литовского договора большевиков с Германией, отдававшего ей более миллиона квадратных километров территории страны, главный боевой клич Белой армии: «За единую неделимую Россию!» – объединил вокруг нее патриотически настроенные круги общества, хотя и, к сожалению, в обстановке Гражданской войны и упадка национального самосознания в массе народа не имел большого веса. Простой народ в своей массе отнесся к нему равнодушно. Признаем и то, что этот великодержавный лозунг, твердо отстаивавшийся ведущими лидерами Белого движения А.В. Колчаком и А.И. Деникиным, способствовал отчуждению от белых правительств национальных окраин, в ходе революции провозгласивших самостоятельность, и исключил возможность совместной с ними борьбы против большевиков. Можно дискутировать о том, был ли этот девиз своевременным в тех условиях, но не подлежит сомнению, что белые вожди не собирались поступаться имперской идеей ради сиюминутных выгод.
Рассмотрим факты. Правительства А.В. Колчака и А.И. Деникина соглашались признать лишь независимость этнической Польши, признанную еще Временным правительством, и отложить разрешение вопроса об автономии некоторых национальных окраин. На практике Верховный правитель адмирал А.В. Колчак поступал в национальном вопросе как непримиримый поборник единства Империи. Известно, что в июне 1919 г. глава финского правительства К.Г. Маннергейм – бывший генерал русской армии и императорской свиты, сочувствовавший белым – предложил Колчаку, как Верховному правителю белой России, военную помощь в наступлении Северо-Западной белой армии Н.Н. Юденича на Петроград – при условии признания белыми независимости Финляндии (уже признанной большевиками). Но Верховный правитель отверг эту сделку из принципиальных соображений, и Финляндия осталась нейтральной. Твердость А.В. Колчака в этом вопросе тем более показательна, что сам Юденич колебался и в интервью одной из западных газет заявил, что в сложившихся условиях не признавать суверенитета Финляндии могут «лишь немногие непримиримые шовинисты». После предложения Маннергейма и Юденич, и его политические советники во главе с А.В. Карташевым буквально уговаривали Верховного правителя дать финнам соответствующие заверения (хотя бы фиктивные), но он остался непреклонен. В частности, будущий военный министр Колчака барон А.В. Будберг по поводу отказа финнам негодующе записал в дневнике: «Какой ужас и какой идиотизм!»1.
В данном вопросе единомышленниками Верховного правителя выступили представители единственной сохранившей государственное мышление партии кадетов. Их лидер П.Н. Милюков обосновывал необходимость сохранения Финляндии в составе Российской Империи ее близостью к Петрограду, сравнивая ее географическое положение

1 Будберг А.В. Дневник // Р. Гуль. Ледяной поход. А. Деникин. Поход и смерть генерала Корнилова. А. Будберг. Дневник. – М., 1990. – С. 303.

для России с положением Ирландии для Англии2. С удовлетворением констатировал факт отказа Колчака Маннергейму в своем дневнике и лидер сибирских кадетов В.Н. Пепеляев3.
Тем временем, сам большевистский вождь В.И. Ленин полагал: «Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии (белым – В.Х.)…было бы достаточно, чтобы решить судьбу Петрограда»4.
О крайне националистически настроенном правительстве Польши нечего и говорить. По существу враждебно относились к белым и националистические правительства Украины (Петлюра), государств Прибалтики и Закавказья (за исключением Армении). Лишь Белоруссия проявляла традиционное тяготение к России. Глава временного правительства Белоруссии Баханович в письме Колчаку от 27 февраля 1919 г. писал: «Белоруссия не мыслит себя иначе, как в составе общей Родины – единой великой России»5.
Со стороны белогвардейцев особенно непримиримое отношение было к украинским «самостийникам». В тот период великорусская патриотическая мысль стояла на той точке зрения, что украинский («малороссийский») и белорусский народы являются лишь особыми ветвями русского народа. Кадетская пресса называла Петлюру «выкидышем русской революции», с которым «недостойно даже разговаривать»6.
В чем причина такого единения патриотов и либералов в тот период? Во-первых, в те времена имперское сознание доминировало не только в США, как сейчас, но во всех великих державах, и выражалось в прямом обладании территориями – то была еще эпоха колониальных империй. Во-вторых, тогда Запад еще не так боялся «непредсказуемости» России, как сейчас, после семидесяти лет враждебности, сорока лет «холодной войны» и почти двадцати лет прославленной «русской мафии», когда в самой стране царит произвол чиновников пополам с криминальными структурами. Тогда идея возрождения великой России еще не вызывала на Западе такого страха, как сейчас. И это влияло на позицию тогдашних наших либералов – ведь российские либералы всегда выступали за дружбу и союз с западными демократиями. С другой стороны, тогда они не были столь зависимы от Запада, как сейчас – в прямом, финансовом смысле. И объективно тогдашние либералы занимали более национальную позицию, нежели нынешние. В некоторых аспектах национального вопроса правые кадетские лидеры занимали даже крайние позиции. Так, тот ж

вопроса об официальном признании его правительства в качестве всероссийского. В мае–июне такие призывы зазвучали на страницах британской «Таймс», французских «Фигаро» и «Матэн», американской «Нью-Йорк таймс», в заявлении аменриканского сенатора Кинга. Парижская газета «Тан» считала, что следует признать колчаковское правительство без проволочек, чтобы не портить отношений с «будущей Россией» – ведь падение советской власти казалось уже близким; иначе, предупреждала газета, будущая Россия может опасно сблизиться с Германией, чего французы определенно боялись. В июне популярная парижская газета «Фигаро» публикует на своих страницах большую хвалебную биографию Колчака. Министр иностранных дел Франции Пишон на заседании палаты депутатов 27 июня аттестовал его как «солдата и хорошего патриота». Американский консул в Омске Дж. Эмбри в интервью «Нью-Йорк таймс» в июле 1919 года даже назвал Колчака «величайшим человеком, которого выдвинула революция»52. Многие сравнивали его с Наполеоном, который «усмирит и обуздает» революцию, сохранив все лучшее из ее завоеваний. Польская газета «Курьер Поранны» отмечала: «Колчак так же теперь в моде на Западе, как некогда царь»53. Влиятельная правая французская газета «Матэн» предостерегала союзников от предъявления каких-либо условий Колчаку, замечая: «Невыгодно говорить в повелительном тоне с теми, над кем не имеешь реальной власти»54.
Тем не менее, условия от союзников все-таки последовали. 26 мая 1919 года пять ведущих держав Антанты – Англия, Франция, США, Япония и Италия – направили Колчаку совместное обращение, в котором изъявлялась готовность к признанию его правительства в качестве всероссийской власти при условии внятных заверений с его стороны, что он, во-первых, преследует демократические цели, и во-вторых, не будет посягать на права национальных меньшинств (на предъявлении этих условий настояли все те же лица – Вильсон и Ллойд-Джордж).
Верховный правитель был поставлен в сложное положение. Его воззрения были далеки от демократии, хотя он и понимал, что управлять страной в ХХ веке без учета общественного мнения нельзя (другой вопрос, как его использовать. Такие корифеи тоталитарных режимов ушедшего столетия, как Сталин, Гитлер и Муссолини, проявили замечательное искусство манипулирования общественным сознанием, при этом оставаясь абсолютными тиранами). А в национальном вопросе он был убежденным сторонником единства Империи. Но игнорировать позицию союзников он тоже не мог, остро нуждаясь в военных поставках. По свидетельству П.В. Вологодского, дать удовлетворительный ответ на условия союзников Колчака убедил находившийся в Париже министр иностранных дел С.Д. Сазонов; он же сочинил и прислал проект декларации. Ответ на обращение союзников, врученный их представителям 3 июня55, был составлен в осторожной дипломатической форме, в общих словах подтверждая приверженность запрошенным союзниками принципам, но с такими оговорками, что его можно было истолковать по-разному. В целом ответ адмирала удовлетворил союзников. Сходный по содержанию ответ предоставил им на аналогичный запрос А.И. Деникин56.
В конфиденциальном письме премьер-министру П.В. Вологодскому от 17 июня С.Д. Сазонов подтвердил информацию о негативном влиянии на общественное мнение Запада русских социалистов и «самоопределившихся» национальных окраин. «Несомненный в нашу пользу поворот наблюдается в Англии, – писал он, – где инициатором его является военный министр Черчилль»57. Улучшилось, по его словам, и

52 ГА РФ. Ф. р-952 (Русское телеграфное агентство). Оп. 1. Д. 456. Политические обзоры печати 1919 г. Л. 278; Нью-Йорк таймс. – 1919. 10 июля.
53 Цит. по: Сибирская жизнь. – 1919. 2 окт.
54 Цит. по: Сибирская речь. – 1919. 29 июня.
55 ГА РФ. Ф. р-193 (Вологодский П.В.). Оп. 1. Д. 9. Лл. 22–25. Декларация Российского правительства А.В. Колчака союзным державам 3 июня 1919 г.
56 ГА РФ. Ф. р-952 (Русское телеграфное агентство). Оп. 1. Д. 266. Обзоры печати. Л. 21.
57 ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 16. Л. 62об. Письмо С.Д. Сазонова П.В. Вологодскому 17 июня 1919 г.

отношение со стороны США. «Дальнейшие шаги в сторону официального признания…будут несомненно находиться в прямой зависимости от военных успехов сибирских армий», заключал Сазонов58.
Но даже после этого конференция ведущих держав Согласия в своем послании от 24 июня хотя и выразила свое одобрение и обещание предоставлять всевозможную помощь, но вопрос о признании его правительства «де-юре» обошла молчанием. Для ознакомления с положением на месте США несколько позже командировали к Колчаку своего посла в Японии Морриса. Он вынес благожелательное впечатление и рекомендовал союзным державам признать правительство Колчака де-юре.
Но акта формального признания так и не последовало. Союзники заняли выжидательную позицию. Все дальнейшее зависело от исхода борьбы на фронте, как и предрекал Сазонов. Единственным иностранным государством, де-юре признавшим правительство Колчака правительством всей России (в мае 1919 года), была Югославия, издавна связанная с Российской Империей тесными союзническими узами и видевшая в белых преемников старой России. Но позиция этой небольшой страны, которая не могла оказать сколько-нибудь реальную поддержку, серьезного значения не имела.
В целом же, если не считать англичан, которые помогали белым больше всех остальных, вместе взятых, и при этом вели себя корректно, прочие «союзники» не столько помогали им, сколько вредили своей междоусобной борьбой и эгоистическими амбициями. Впоследствии, когда предприятие, в котором они так или иначе приняли участие, окончилось неудачно (для них прежде всего – материальными убытками), их представители печатно обвиняли в этом друг друга, что видно из их мемуаров. Англичане винили французов в нерадивости и ненужных амбициях; французы англичан – в безоговорочной поддержке режимов Колчака и Деникина без попыток их коррекции, что, по их мнению, привело к развитию худших черт этих режимов; те и другие обличали американцев в попустительстве большевизму; наконец, все вместе возмущались откровенно корыстным и хищническим поведением японцев. Впрочем, это старая истина: когда общее дело кончается крахом, потерпевшие ищут виноватых между собой.
Со временем надежды на союзников все более угасали. Осенью 1919 года часть сибирских политиков стала вынашивать мысли о перемене внешней ориентации на германскую, исходя из того соображения, что после разгрома в мировой войне поверженная Германия более не опасна для России, а наоборот, может стать ее потенциальным союзником в качестве «товарища по несчастью». Среди лидеров сибирских кадетов к такой позиции стали склоняться В.А. Жардецкий (по свидетельству Г. Гинса59, хотя и достаточно осторожно, с оговорками) и особенно Н.В. Устрялов (будущий идеолог «сменовеховцев»), на страницах своей газеты «Русское дело» писавший: об этом открыто. Незадолго до падения Омска газета Устрялова прямо заявила, что «в тяжелом положении адмирала Колчака и его правительства виноваты союзники… они расшатывают веру в то, что союзникам нужна единая Россия, они не признают правительства адмирала Колчака и тем помогают его врагам»60. С другой стороны, писал Устрялов, для Германии после поражения в Первой мировой войне «при создавшихся международных условиях восточная (русская – В.Х.) ориентация есть последняя возможность и естественная надежда»61.
Однако позиция «перемены ориентации» не нашла поддержки ни лично у А.В. Колчака, ни в его правительстве. Устрялов и Жардецкий остались в меньшинстве, что объяснялось прежде всего сомнительными возможностями реальной поддержки от немцев. Основанные на этих обсуждениях, высказанные еще в советское время В.В.

58 ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 16. Л. 64. Письмо С.Д. Сазонова П.В. Вологодскому 17 июня 1919 г. (все письмо – лл. 59–66).
59 Гинс Г.К. Указ. соч. – С. 475.
60 Цит. по: Гинс Г.К. Указ. соч. – С. 477.
61 Цит. по: Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. – М., 2005. – Кн. 2. – С. 310.

Зиминой догадки о симпатиях Колчака к «германофильски» настроенному «черносотенному» крылу своего окружения62 до сих пор не находят подтверждения (впрочем, справедливости ради стоит сказать, что в дальнейшем сама В.Д. Зимина в своих трудах по теме не развивала этой гипотезы). Для некоторой части историков вообще свойственно некритическое отнесение поисков альтернативной ориентации к «германофильству» (так, М.В. Назаров причислял к «германофилам» даже А.В. Кривошеина и П.Б. Струве на Юге63).
Значительно более существенным по мере нарастания военных неудач становилось тяготение к сближению с Японией. На Дальнем Востоке буржуазия изначально тяготела к японцам, в то время как социалисты – к американцам. Еще в марте 1919 г. В.Н. Пепеляев, видя недостаточность помощи западных союзников, намечал пути сближения с Японией, отмечая, что оно «не только не обострит отношений с союзниками, напротив, они вынуждены будут к большему вниманию» из одного опасения усиления ее влияния64, т. е. предлагал сыграть на противоречиях между союзниками. Однако эти планы остались нереализованными.
После крушения колчаковского фронта и падения Омска союзные правительства практически прекратили всякую помощь, а правительство США в декабре 1919 г. заявило об этом официально65.
В заключение следует отметить, что главнокомандующий белыми армиями Юга генерал А.И. Деникин и его политическое окружение выражали полную солидарность с великодержавной внешней и национальной политикой адмирала А.В. Колчака. Данные факты полностью развеивают надуманные спекулятивные версии об «антинациональности» Белого движения.

62 Зимина В.Д. Северо-западная германофильская и восточная контрреволюция: попытки взаимодействия и их крах // Из истории интервенции и гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. 1917–1922 гг. – Новосибирск, 1985. – С. 156–158.
63 Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. – Ставрополь, 1992.
64 ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 100. Дневник В.Н. Пепеляева.
65 ГА РФ. Ф. р-952 (Русское телеграфное агентство). Оп. 1. Д. 450. Телеграфные корреспонденции. Л. 52